Никогда не сдавайся!
Драббл, Саске, джен, G
Пустота
Саске проиграл.
Он сидит под деревом и вспоминает, как проиграл Наруто.
Они тогда оторвались от души: во второй раз в истории перепахали ландшафт, развалив одну из главных достопримечательностей страны Огня – статуи Хаширамы с Мадарой, и превратив некогда созданный ими же водопад в жалкий ручей. Они тогда оба были в ударе. Еще бы: накал страстей, эмоции через край, момент решения всего. Наверное поэтому он так много тогда говорил – после того как понял, что драться больше не может. Возможно, из-за этого он и продул: это действительно был пик, на котором кто-то должен был проиграть окончательно. И умереть – Саске был в это уверен. И если бы это случилось с Наруто, он бы действительно умер, но это случилось не с ним. И тогда выживший Саске смирился. Странное было чувство: бремя ненависти, что давило на него все это время исчезло, оставив после себя пустоту и удивительную легкость – казалось, обратись он мысленно в тот момент сам к себе – и услышал бы эхо. Ощущение накрыло тогда с головой, дезориентировав его настолько, что он извинился перед Сакурой, пока та залечивала их главные раны.
Саске косится туда, где под плащом спрятан обрубок руки и снова смотрит на блики в листве, дышит воздухом, напоенным ароматами трав и слушает тишину, нарушаемую изредка трелями птиц.
Наруто был счастлив, а Саске покорно шел с ними в деревню, со странной легкостью в сердце слушая его болтовню, без раздражения смотрел на искреннее облегчение и даже радость в глазах Какаши, благосклонно принимал заботу Сакуры и терпеливо торчал на суде, спокойно глядя в морщинистые постные лица старейшин, что когда-то вместе с Данзо приказали брату вырезать клан. Но ненависть действительно куда-то исчезла. Возможно, поэтому он меланхолично вслушивался в новую для него пустоту, пока Наруто из кожи вон лез, чтоб отстоять его свободу. Ну и Какаши помог – ему он тоже благодарен. Нет, честно. Хороший все-таки мужик, все такое. А он сам действительно виноват – поэтому протез не принял. И из Конохи решил уйти потому, что хотелось еще раз увидеть мир – по другому, не через черно-алую толщу жажды отмщения. А вовсе не потому, что пустота внутри него тяжелела, шипастыми клешнями давила на сердце при одной только мысли о том, чтоб остаться, и покрывалась инеем в ответ на предложение принять от Конохи что-то, что серьезней еды, одежды и ночлега. Эти чувства тоже родились из пустоты, что заполняла его после боя – благодатной, дарящей легкость светлой бездны, из-за которой он все воспринимал как сон: ровный, эфемерный, драгоценный после долгой бессонницы, измучившей в край. И эти новые чувства несли его как листок по спокойной реке, баюкали, расслабляли, ласкали истерзанную болью душу. Наверное поэтому он дал Сакуре то, чего она так хотела – в конце концов ее он тоже признал и уважал: за стойкость, преданность, любовь… Одним словом – заслужила.
Обрубок руки надоедливо ноет, и Саске морщится, устраиваясь поудобней. Еще глубже окунается в мысли.
После войны будто все сговорились: эйфория всеобщей любви, бебибум, внезапное, как лавина, развитие технологий – мир будто бы прорвало, перевернуло вверх дном и заклинило, не позволив вернуться на место – наверное, это нормальная реакция людей на внезапно отпустивший хронический стресс. Ему незнакомая лишь потому, что он пережил всего одну, и то недолгую войну.
Счастливый Наруто с головой погрузился в изучение тонкостей ведения будущих дел, и даже оценил, Наконец-то, Хинату – Саске был за нее рад. Да и бывшие члены Така нашли себе занятия в мирное время. Саске даже усмехнулся: кто бы мог подумать – добровольно сотрудничают с бывшим мучителем и тюремщиком Орочимару. Впрочем, для их мира подобное довольно нормально. Да и змеиный саннин изменился – даже сына завел: не иначе общему настрою поддался. За них Учиха тоже был искренне рад. Как и за Наруто, который добился-таки своего, и теперь по уши утоп в бесконечности новых обязанностей.
Саске откидывается назад, упираясь затылком в шершавую кору, прикрывает глаза.
Где-то там шумная, отстроенная заново и резко разросшаяся чужая Коноха, в которой ничего не осталось от клана Учих, где-то там все такие же путанные и мрачные убежища Орочимару, знакомые до зубной боли и желания забыть. Где-то там та главная, все изменившая связь и немногие другие: странные и порой труднообъяснимые, чудом уцелевшие и приобретшие теперь другую окраску, или незаметно для него самого создавшиеся в процессе вершения мести - эфемерные, необъяснимые и все же живые. Среди которых он не находит себе места. А здесь, среди леса, тишина и покой – единственные условия, в которых он способен расслабиться и целиком быть собой – прощеным отступником, спасенным Наруто. Без ненависти, дома и цели.
Он думал, что уже очень давно, с самого злополучного детства прекрасно знает, что такое одиночество и безысходность. Оказалось, ошибался.
Это ему дала понять пустота.
Пустота
Саске проиграл.
Он сидит под деревом и вспоминает, как проиграл Наруто.
Они тогда оторвались от души: во второй раз в истории перепахали ландшафт, развалив одну из главных достопримечательностей страны Огня – статуи Хаширамы с Мадарой, и превратив некогда созданный ими же водопад в жалкий ручей. Они тогда оба были в ударе. Еще бы: накал страстей, эмоции через край, момент решения всего. Наверное поэтому он так много тогда говорил – после того как понял, что драться больше не может. Возможно, из-за этого он и продул: это действительно был пик, на котором кто-то должен был проиграть окончательно. И умереть – Саске был в это уверен. И если бы это случилось с Наруто, он бы действительно умер, но это случилось не с ним. И тогда выживший Саске смирился. Странное было чувство: бремя ненависти, что давило на него все это время исчезло, оставив после себя пустоту и удивительную легкость – казалось, обратись он мысленно в тот момент сам к себе – и услышал бы эхо. Ощущение накрыло тогда с головой, дезориентировав его настолько, что он извинился перед Сакурой, пока та залечивала их главные раны.
Саске косится туда, где под плащом спрятан обрубок руки и снова смотрит на блики в листве, дышит воздухом, напоенным ароматами трав и слушает тишину, нарушаемую изредка трелями птиц.
Наруто был счастлив, а Саске покорно шел с ними в деревню, со странной легкостью в сердце слушая его болтовню, без раздражения смотрел на искреннее облегчение и даже радость в глазах Какаши, благосклонно принимал заботу Сакуры и терпеливо торчал на суде, спокойно глядя в морщинистые постные лица старейшин, что когда-то вместе с Данзо приказали брату вырезать клан. Но ненависть действительно куда-то исчезла. Возможно, поэтому он меланхолично вслушивался в новую для него пустоту, пока Наруто из кожи вон лез, чтоб отстоять его свободу. Ну и Какаши помог – ему он тоже благодарен. Нет, честно. Хороший все-таки мужик, все такое. А он сам действительно виноват – поэтому протез не принял. И из Конохи решил уйти потому, что хотелось еще раз увидеть мир – по другому, не через черно-алую толщу жажды отмщения. А вовсе не потому, что пустота внутри него тяжелела, шипастыми клешнями давила на сердце при одной только мысли о том, чтоб остаться, и покрывалась инеем в ответ на предложение принять от Конохи что-то, что серьезней еды, одежды и ночлега. Эти чувства тоже родились из пустоты, что заполняла его после боя – благодатной, дарящей легкость светлой бездны, из-за которой он все воспринимал как сон: ровный, эфемерный, драгоценный после долгой бессонницы, измучившей в край. И эти новые чувства несли его как листок по спокойной реке, баюкали, расслабляли, ласкали истерзанную болью душу. Наверное поэтому он дал Сакуре то, чего она так хотела – в конце концов ее он тоже признал и уважал: за стойкость, преданность, любовь… Одним словом – заслужила.
Обрубок руки надоедливо ноет, и Саске морщится, устраиваясь поудобней. Еще глубже окунается в мысли.
После войны будто все сговорились: эйфория всеобщей любви, бебибум, внезапное, как лавина, развитие технологий – мир будто бы прорвало, перевернуло вверх дном и заклинило, не позволив вернуться на место – наверное, это нормальная реакция людей на внезапно отпустивший хронический стресс. Ему незнакомая лишь потому, что он пережил всего одну, и то недолгую войну.
Счастливый Наруто с головой погрузился в изучение тонкостей ведения будущих дел, и даже оценил, Наконец-то, Хинату – Саске был за нее рад. Да и бывшие члены Така нашли себе занятия в мирное время. Саске даже усмехнулся: кто бы мог подумать – добровольно сотрудничают с бывшим мучителем и тюремщиком Орочимару. Впрочем, для их мира подобное довольно нормально. Да и змеиный саннин изменился – даже сына завел: не иначе общему настрою поддался. За них Учиха тоже был искренне рад. Как и за Наруто, который добился-таки своего, и теперь по уши утоп в бесконечности новых обязанностей.
Саске откидывается назад, упираясь затылком в шершавую кору, прикрывает глаза.
Где-то там шумная, отстроенная заново и резко разросшаяся чужая Коноха, в которой ничего не осталось от клана Учих, где-то там все такие же путанные и мрачные убежища Орочимару, знакомые до зубной боли и желания забыть. Где-то там та главная, все изменившая связь и немногие другие: странные и порой труднообъяснимые, чудом уцелевшие и приобретшие теперь другую окраску, или незаметно для него самого создавшиеся в процессе вершения мести - эфемерные, необъяснимые и все же живые. Среди которых он не находит себе места. А здесь, среди леса, тишина и покой – единственные условия, в которых он способен расслабиться и целиком быть собой – прощеным отступником, спасенным Наруто. Без ненависти, дома и цели.
Он думал, что уже очень давно, с самого злополучного детства прекрасно знает, что такое одиночество и безысходность. Оказалось, ошибался.
Это ему дала понять пустота.
@темы: Фанфы по Наруто, Всякий разный хлам
